В Кыргызстане с начала 2025 года стало известно о трех учениках, умерших после драк. Почему школа стала не самой безопасной средой для учащихся? Что делает Министерство образования и науки? Как правильно воспитывать подрастающее поколение?

Трагический исход

Разборки школьников возобновились, едва начался новый учебный год. После драки 5 сентября 2024-го в селе Комсомол Сокулукского района умер 15-летний ученик.

В Канте 22 января 2025 года словесный конфликт старшеклассников перерос в драку, в результате через несколько дней скончался 16-летний подросток.

В школе № 72 в столичном микрорайоне «Джал» восьмиклассника избили 21 января в туалете. Он попал в реанимацию, где скончался 4 февраля. На выездном совещании по факту смерти ученика с участием депутатов горкенеша прозвучала информация о том, что в школе был рэкет, один из старшеклассников якобы требовал найти 50 сомов.

В селе Каратай Кара-Суйского района Ошской области в феврале после избиения погиб девятиклассник.

В СМИ сообщали и о других инцидентах, к счастью, не смертельных. Например, в Баткене в ходе драки ученика ранили ножом. В туалете столичной школы № 93 группа учеников избила подростка. О школьном рэкете и избиении 11-летнего школьника в гимназии № 13 Бишкека рассказали в институте омбудсмена...

По фактам, закончившимся гибелью детей, возбуждены уголовные дела. Расследования, как обычно, «взяты под личный контроль» вышестоящих лиц. Уволены чиновник, директор школы, отстранены от должности классные руководители.

Десятки пользователей социальных сетей недоумевают, почему привлекают к ответственности учителей, которых и так не хватает, но не родителей за упущения в воспитании детей или ответственных чиновников системы образования. Другие задались вопросами: почему администрации школ не знают, что творится в туалетах, и могут ли изменить ситуацию охранники и система видеонаблюдения?

На службу безопасности, кстати, денег в местных бюджетах чаще нет, раньше на охрану собирали родители, но это запретили.

Некоторые написали: «STEAM, Сингапур, переход на 12-летнее обучение... Лучше бы воспитанием и качественным образованием детей занялись». 

После каждой драки Министерство образования и науки напоминает: по Закону «Об образовании» родители (законные представители) несут полную ответственность за здоровье и жизнь обучающихся, находящихся вне территории образовательной организации и учебного времени.

Родителей даже заставляют подписать расписку об этом.

Откуда агрессия?

«Мы тоже очень обеспокоены происходящим, — сказал завсектором по организационной и воспитательной работе МОиН Болот Иманалиев. — Безопасность детей, жизнь и здоровье учащихся должны волновать все госорганы. Мы проводим работу, но, к сожалению, драки случаются. На каждый такой факт оперативно реагируем, проводим анализ (из какой семьи дети, где их родители, как воспитывались), делаем выводы».

К сожалению, жизнь погибших такой анализ не вернет. Почему проводимая профилактика правонарушений не срабатывает? Однозначного ответа нет, хотя причин называют много.

По словам представителя Минобразования, в школах определены группы риска, с которыми работают классные руководители, психологи или социальные работники. 

По данным ведомства на конец 2024 года, на учете инспекции по делам несовершеннолетних (ИДН) состояло 3,6 тысячи учащихся, на внутришкольном учете — еще больше.

«Не скажу, что все они из неблагополучных семей. Хотя есть такие случаи, когда дети воспитываются в неполных семьях или растут у родственников, пока родители в миграции. Поэтому у социальных педагогов должен быть индивидуальный подход. Возможно, кому-то не хватает просто ласки, родительского внимания, может, кто-то хочет себя показать — переходный возраст. Плюс дети почему-то стали агрессивными, не жалеют никого», — сказал Болот Иманалиев.

Школьные психологи отмечают, что злость — это очень нужная и важная эмоция. Однако не все умеют ее правильно применять, поэтому важно выработать навык самоконтроля.

«Возрастная агрессия всегда была присуща подросткам: появляются силы, происходят физиологические, гормональные изменения. Ребенок взрослеет, и он не знает, куда приложить свою силу», — пояснила 24.kg психолог Асель Суюмбаева.

По ее словам, в школьном буллинге обязательно есть жертва и агрессор.

Почему ребенок становится жертвой, это всегда понятно: он чем-то отличается, как-то выделяется.Но почему становятся агрессорами? Это ведь волевой акт. Кто в этом виноват?

Асель Суюмбаева

«Почему ребенок стал таким? Значит, нужно идти в семью. Агрессором просто так не становятся. Унижают других, чтобы за счет более слабого возвыситься прежде всего в своих глазах, — подчеркнула она. — Бои без правил, популяризация силовых видов спорта тоже вносят вклад. Надо говорить детям о том, что каждый спортсмен позволяет себе такое поведение только на ринге, но не в обычной жизни. Пока же дети видят только картинку соревнований и наград».

Специалист отметила ослабевшую связь родителей с детьми. Взрослые перестали говорить с отпрысками.

«Как родитель, я бы хотела знать: что я сделала не так, почему ребенок не рассказывает мне о проблемах? Конечно, кто-то может из любви не сказать, из нежелания расстраивать маму или папу и так далее. Но родитель даже по взгляду, поведению может понять, что с ребенком что-то происходит, — считает Асель Суюмбаева. — Возможно, мы, родители, стали не слишком наблюдательны и внимательны к детям. Ну и подросток, увидевший к этому возрасту, какие его родители, уже не будет искать откровенности с ними».

Она заметила, что не обо всех случаях буллинга говорят открыто. Поэтому и сложно бороться с проблемой.

Штатные единицы психологов предусмотрены только в Бишкеке, поскольку финансируют их за счет местного бюджета. Для регионов средств не нашли.

Жизненного опыта мало

Глава ОФ «Лига защитников прав ребенка» Назгуль Турдубекова отметила, что дети морально не зрелые, не понимают, что происходящий негатив в отношении них недопустим. Кроме того, зачастую подростки не знают, к кому обратиться за помощью. 

Сами школы предпочитают не выносить сор из избы, пытаясь поддерживать хорошую репутацию.

«Сотрудники образовательных организаций стараются не показывать, не фиксировать происходящее, чтобы руководителей не привлекли к ответственности. Нужно, наоборот, взять проблему под контроль и поощрять директоров, социальных педагогов, классных руководителей за каждый выявленный случай насилия и других правонарушений и за каждого спасенного ребенка», — считает правозащитница.

Она добавила, что нельзя запрещать подросткам сообщать о каких-либо известных случаях насилия и вести дискуссию в социальных сетях.

«Только так можно узнать, что происходит в школах. В противном случае мы просто не сможем взять ситуацию под контроль: проблема носит латентный характер, подростки привыкли замалчивать. Это особенная подростковая культура: жаловаться считается стукачеством, а выдерживать такой натиск — героизмом. Надо развенчивать такие мифы и поведение и на самом высоком уровне признавать, что это зло», — заметила Назгуль Турдубекова.

Авторитета тоже не хватает

Глава общественного фонда полагает, что случаи рэкета в школах — показатель кризиса в системе профилактики правонарушений, как среди детей, так и в отношении них. «Сложившиеся подходы уже не срабатывают на уровне выявления и реагирования. Социальные педагоги не справляются с нагрузкой проблем всей школы», — сказала она.

Асель Суюмбаева тоже считает, что школы недорабатывают.

«Очевидно, нет достаточной работы в связке «воспитательный завуч — социальный педагог — ИДН». Связь «государство — школа — родители» тоже нарушена.

Исчез авторитет как учителей, так и родителей, если честно. Дети сейчас другие, между ними и взрослыми огромный разрыв. Кроме того, влияет отношение государства и общества в целом к педагогам. Они уязвимы, не авторитетны. Учителя боятся что-либо говорить ученикам, потому что начнутся проверки и не останется времени на выполнение прямых рабочих обязанностей. Мало кто хочет брать классное руководство, а ведь это мощный инструмент, чтобы знать, какие у тебя дети учатся, чем занимаются их родители», — сказала она.

Психолог привела пример из практики, когда при учителях и директоре школы один из родителей сказал: «Сынок, внутришкольный учет — это не страшно!» Стоит ли в таком случае ожидать от подростка положительных изменений? Нужно правильно преподносить, спокойно и без угроз, как учет в школе или ИДН может повлиять на будущее молодых людей, посоветовала Асель Суюмбаева.

Что же с этим делать?

Этот вопрос сейчас особенно озадачил многих. Звучат разные предложения:

• Улучшать профилактику, добиваясь того, чтобы дети начали слышать, что такое хорошо и что такое плохо, чтобы понимали — бить младших нельзя, рукоприкладство в целом неприемлемо и нужно уметь решать проблемы другими, мирными способами.
• Работать над идеологией молодежи, занять свободное время подростков, чтобы они его направляли на более полезные и добрые дела.
• Усиливать межведомственную координацию по профилактике правонарушений среди детей.
• Увеличивать бюджет на безопасность детей в образовательных организациях.
• Обучать ответственному родительству. Люди учатся профессиям, но не все учатся, как правильно воспитывать детей, знаний в этой области взрослым не хватает.

Назгуль Турдубекова отметила важность внедрения видеонаблюдения в школах и на прилегающей территории, ведения системы мониторинга видеозаписей.

«Многие видеозаписи хранят несколько дней, максимум неделю. При необходимости сложно установить полную картину произошедшего, надо увеличивать объем памяти. Нужен контроль не только со стороны директора школы, но и других органов, включая ИДН, институт омбудсмена и так далее. Родители должны включиться в процесс мониторинга безопасного пребывания детей в школах. Без них ситуацию сложно будет изменить», — сказала она.

Другие представители сектора образования считают, что в первую очередь ответственность за детей должны нести их родители. Кодекс о правонарушениях предусматривает штрафы за уклонение от родительских обязанностей.

В случае буллинга иногда, по словам психологов, нужно сменить обстановку, место учебы, чтобы переключить внимание ребенка. При этом важно услышать его личное мнение, где он хотел бы учиться.