Издержки от антироссийских санкций могут оказаться намного серьезнее, чем ожидают США, пишет автор статьи для Bloomberg.

Россия всё чаще использует юань в торговле, что повышает роль китайской валюты в регионе и ведет к дроблению мировой экономики.

Китайская валюта осуществляет экспансию, и сегодня ее считают антидотом от действий Вашингтона, превращающего мировую финансовую систему в свое оружие.

Китайское влияние на российском рынке еще больше усилилось. Впервые за всю историю московской биржи юань в прошлом месяце обогнал американский доллар и стал самой торгуемой валютой на этой площадке. Его доля составила почти 40% от общего объема торгов.

Эта важно, однако согласно общепринятой точке зрения на финансовых рынках, пока Китай не решит сделать юань полностью конвертируемым, эта валюта не сможет составить конкуренцию доллару или евро в качестве международной.

С этим трудно поспорить, а данные SWIFT указывают на то, что доля юаня в международных расчетах с 2016 года растет слабо. Именно в том году китайскую валюту включили в корзину специальных прав заимствования (СПЗ) Международного валютного фонда.

Но если пристальнее присмотреться к региональным аспектам интернационализации юаня, картина окажется более сложной. Из-за кремлевской военной операции на Украине и антироссийских санкций Запада юань внезапно стал превращаться в преобладающую региональную валюту в северной Евразии.

Передряги юаня на российском рынке до начала вооруженного конфликта между Россией и Украиной свидетельствуют о том, что рыночная логика в основном преобладает над геополитикой.

Но в один прекрасный день это заканчивается. Широко разрекламированная дедолларизация российской экономики, начатая по приказу Кремля после аннексии Крыма в 2014 году, прошла не очень гладко. Москва убеждала местные компании использовать рубль и юань в торговле с Китаем, а в 2017 году, когда конгресс США принял закон «О противодействии противникам Америки посредством санкций», российский Центробанк приказал осуществить масштабную реструктуризацию своих валютных резервов. 15% своих авуаров он перевел в юани. Это было 10-кратное увеличение усредненной позиции юаня в балансе любого центробанка.