Три месяца назад был задержан и по решению суда арестован экс-вице-премьер-министр Кыргызстана Дуйшенбек Зилалиев. Громкому аресту предшествовало еще одно судебное разбирательство. Зилалиеву предъявили обвинения по факту ложного сообщения о бомбе и осудили на три года условно.

Позже Дуйшенбеку Зилалиеву предъявили еще одно обвинение — незаконное обогащение. У него обнаружили незадекларированные дома, квартиры и миллионы на банковском счете.

Супруга экс-высокопоставленного чиновника Зульфия Зилалиева в интервью 24.kg рассказала о том, что пережила и как во время обысков спецслужбы искали улики в детских игрушках их четырехлетней дочери.

— Как часто вы видитесь с мужем? Не возникает ли сложностей?

— Первое свидание дали спустя 34 дня после задержания. Хотя адвокаты говорили, что свидание положено через 15 дней. В силу каких-то обстоятельств нам не давали видеться, что усугубляло мое психологическое состояние. И ему было очень тяжело. Общались только через адвокатов.

После первой встречи стало легче. Теперь каждые 15 дней мы видимся. Последний раз я была у мужа 6 марта.

— Как Дуйшенбек Текшербекович себя чувствует? Есть какие-то жалобы, просьбы?

— Муж привык к спартанскому образу жизни. Он — минималист во всем. На условия не жалуется, говорит, жить можно. Естественно, с домашней обстановкой не сравнится. Здоровье отличное. В последний раз отнесла лекарства, так как он немного простыл. Он ходит в спортзал, просит принести ему книги.

Последний год он нигде не работал, занимался своим здоровьем, семьей и начал пробовать себя в бизнесе. Когда он руководил геологией, работал вице-премьер-министром, ему было не до нас. В какой-то степени мне было обидно. Как и любой женщине, мне хотелось больше внимания.

Он приучил нас к себе, особенно младшую дочку, которой сейчас 4,5 года. Тяжелее всего ей. Старшие дети (им 17 и 15 лет) понимают. Я им объясняю, что это все ложь, запрещаю смотреть телевизор, читать новости.

Всегда говорю им, что одна капля правды сильнее океана лжи и правда на нашей стороне.

— Как дети узнали о задержании отца?

— Сын похож характером на отца. Он может быть таким же, как Дуйшенбек, резким, говорит правду в глаза. С ним было сложнее. Было много бесед. Старшая дочь рассудительная и мудрая не по годам. За это время дети быстро повзрослели. Они мне помогают, без них мне было бы очень тяжело.

Младшая дочь еще не понимает многого. Ей сложно объяснить, почему нельзя поговорить по телефону. Задает вопросы, почему отец не приезжает. За нее я беспокоюсь. Она стала много болеть. Дуйшенбека забрали на глазах младшей дочери. Старшие дети были в школе, а мы с ней дома. Она недоумевала, откуда столько людей, кто они. Она долго возмущалась, почему они ковырялись в ее игрушках.

Если бы она его увидела, то успокоилась бы. Я думаю завести ее на встречу с ним. Старшие дети на свидании были. Они провели вместе почти два часа. Я вижу, насколько им стало спокойнее. Дуйшен принимал активное участие в воспитании детей.

— Не поменялось ли отношение друзей и одноклассников к детям после задержания?

— Я благодарна учителям, одноклассникам, родителям, которые адекватно отнеслись к сложившейся ситуации. Не было ни одного грубого слова, упрека или обвинения. С детьми общаются, никакого обсуждения нет.

— Насколько нам известно, после всего, что вам пришлось пережить, вы потеряли ребенка...

— Да, произошла трагедия. Я забеременела в октябре 2018-го. В силу переживаний даже не обращала внимания на свое состояние, а когда открылось кровотечение, поняла, что произошло.

Мы готовились к этому, планировали и очень ждали. Муж места себе не находил от радости. С возрастом осознанно относишься к таким вещам, желаешь каждой клеткой своего тела и души.

— Приходится ли отказывать в чем-то детям?

— Дочь на пороге поступления в университет. Хочет поступать либо на психолога, либо на журналиста. Вуз еще не выбрала. Сын оканчивает 8-й класс. Он хочет быть детективом. Ситуация с отцом повлияла на их выбор.

В целом дети не требовательны. Английский язык для дочери остался. При поступлении он ей пригодится. На танцы и спортивные секции они не ходят. Младшая со мной. Три раза в неделю посещает развивающие занятия. Я работаю. С дочерью помогают родственники.

Окружение заметно очистилось. Остались те люди, которые, несмотря на все, верят и помогают. Трусливые и те, кто имел расчет, отсеялись.

— Изменился ли ваш образ жизни? Кто вам помогает справляться с навалившимися проблемами?

— Первое время было трудно. Поддержали родственники, родители. Они не давали мне оставаться одной. Приезжали, готовили, не позволили утонуть в этом.

Потом пришло осознание того, что это реальность. Да, так случилось. Есть дети, я не могу себе позволить раскисать.

Сын помогает по дому, может вкрутить лампочку, что-то починить. Дочь занимается домашними делами. Справляемся потихоньку.

— Дуйшенбека Зилалиева обвиняют в незаконном обогащении. Как вы заработали свой первый миллион?

— Никогда не было ни первого, ни другого миллиона. Насчет ячейки и тех денег, что там обнаружили, я ничего не знаю. Считаю, что видео фейковое. Где написано, что это его ячейка и его деньги? Съемка двухлетней давности. Посудите сами, лежит почти миллион долларов в ячейке, и банк вскрывает ее за просроченную оплату. Абсурд! Не хочу ничего говорить, потому что идет следствие, но я об этом ничего не знала.

Это смешно и абсурдно. У нас не было никогда таких денег. По крайней мере, я никогда не видела. Про такие несметные богатства я не знаю.

Все, чем мы владели, он всегда указывал в декларации. Квартиры и машина записаны на меня. Этим никого сейчас не удивишь.

Мы поженились в 2000 году, он только вернулся из Москвы, защитил кандидатскую. В Москве работал в серьезной фирме, зарабатывал хорошие деньги. Часть средств он отправлял отцу для развития семейного бизнеса, вкладывал в недвижимость.

В 2003-м мы купили квартиру, продав ту, что нам подарили на свадьбу. Постепенно расширялись.

Беспредел заключается в том, что арестовали недвижимость родителей Дуйшена, которую они купили, когда он был еще студентом. Арестовали зарплатные и пенсионные счета.

— Дело о бомбе выглядит нелепым. Дуйшенбек Зилалиев не похож на человека, который мог бы так глупо пошутить. Рассказывал ли он вам, что произошло на самом деле?

— Так пошутить он не мог. Он рассказывал, что сделал девушке замечание, чтобы она поправила форму. Обвинения построены на показаниях одного свидетеля, причем полуглухого. На суде выяснилось, что в детстве она несколько раз переболела, получив травму уха, были осложнения. Явно она не расслышала.

У супруга были свидетели, но поверили ей. Иллюзии рассеялись относительно справедливости суда.

— Верите ли вы, что с подачи Дуйшенбека Зилалиева выдавались незаконно лицензии или он выполнял указания сверху?

— Этой информацией я не владею. Рабочие моменты мы не обсуждали. Когда он работал в Государственном агентстве по геологии, он всегда говорил, что его рабочий кабинет — служебная машина. Ни один руководитель не объехал столько месторождений и не ознакомился с ситуацией, как это делал Зилалиев. Мы его не видели неделями.

Он работал законно и в рамках тех полномочий, что были на него возложены. Своему мужу я верю, и за границы закона он не выходил. Он один из немногих, кто столько лет проработал в одной должности при смене правительства. Он давал результаты. Отрасль при нем стала бюджетообразующей. Он внедрил прозрачные аукционы и тендеры. На тот момент отрасль нуждалась в серьезном прорыве.

— Были ли у него мысли еще до задержания уехать из страны, видя, что тучи сгущаются?

— Он никогда никуда не уедет из Кыргызстана. Почему он должен бежать? Разве он преступник? Причинил ущерб? Дело политическое, но он выдержит, он сильный человек. Может быть, вся ситуация лишь поможет ему как политику.

В семье никогда не обсуждалось, что мы можем куда-то уехать.

Не представляю разделения семьи. Он — голова, принимает решения. Я, как восточная женщина, могу лишь подстелить мягкую подушечку, чтобы не так больно было падать.

Вопросы, касающиеся детей, мы решали вместе. А все, что касалось работы, политических решений, он не советовался со мной. Это его поле, там он чувствует себя комфортно. Я, конечно, не хотела, чтобы он шел в большую политику, понимала риски, но он государственник, и я это приняла.

— Выдвинутые обвинения можно назвать борьбой с коррупцией или все же политический заказ?

— Это политический заказ. Не разобравшись, кому принадлежит имущество, ему выдвинули обвинения. Если говорить о ячейке, то где эти деньги? Никто их не видел.

Я верю в благоразумие судов и властей. Хотелось, чтобы дело велось справедливо и объективно. Борьба с коррупцией должна быть реальной, чтобы не только «чистили» окружение бывшего президента, но и «били своих, чтобы чужие боялись». Тогда народ поверит в эту борьбу.

— Что с вашим имуществом? Что арестовали?

— Квартира, в которой мы сейчас живем, находится под арестом. Ее помогли купить мои родители. Когда родилась младшая дочка, мы решили вложиться в долевое строительство. Для детей было удобное расположение рядом со школой № 26, где они учатся. Почти два года мы жили на съемной квартире, пока строился дом.

Мои родители достаточно обеспеченные люди, всю жизнь работали. Имеют накопления. Они продали свой дом и часть денег отдали нам. Предполагалось, что впоследствии дадут дарственную моему сыну, так как он их первый внук.

Мы всегда жили по средствам. Дети учатся в обычной школе, воспитаны достаточно скромно. После задержания много плакали, пришлось им говорить, что их отец, к счастью, или, к сожалению, в политике. Эту нужно принять.