Если в ближайшие несколько месяцев вы окажетесь в Узбекистане, наверняка повсеместно будете встречать цифру три. Будете ли вы разговаривать с чиновниками или просто смотреть новости, вы услышите, насколько страна изменилась за последние три года, говорится в материале телеканала "Настоящее время".

Вам расскажут о том, как политики живо спорили во время телевизионных дебатов накануне парламентских выборов в декабре, что трудно было себе представить еще три года назад. Хотя вы можете и не услышать о том, что в стране по-прежнему нет настоящих оппозиционных лидеров.

Или вам расскажут, как режим почти тотальной цензуры постепенно ослаб, и у прессы появилась относительная независимость. Хотя некоторые агентства, как, например, узбекская редакция Радио Свобода, до сих пор не могут открыть свое бюро, журналистам отказывают в аккредитации, а их сайты регулярно блокируются.

В то же время вы не услышите о том, что же именно произошло три года назад, что предшествовало этим изменениям, – а именно о смерти Ислама Каримова, который 27 лет руководил Узбекистаном. Корреспондент Радио Свободная Европа/Радио Свобода побывал в Узбекистане и поговорил с обычными жителями, политиками и правозащитниками о том, что именно произошло со страной за эти три года.

Три года назад, когда Шавкат Мирзиёев все еще занимал пост премьер-министра, он возглавлял траурную процессию в день похорон Каримова на его родине – в Самарканде. Он же занял пост Каримова.

Мерзиёев регулярно возлагает цветы у мемориала первому президенту Узбекистана и даже в ноябре 2019-го привез нескольких лидеров центральноазиатских стран возложить венок в память Каримова.

Но помимо регламентированных протоколом высказываний, чиновники в Ташкенте все сильнее пытаются подчеркнуть наступившие изменения, хоть прямо и не критикуют политику Каримова. В интервью корреспонденту РСЕ/РС бывший пресс-секретарь Мирзиёева и нынешний глава главного коммуникационного агентства Узбекистана Комил Алламджонов был прямолинеен.

"Конечно, есть огромная разница между тем временем и сегодняшним. Но учитывая, что в нашей ментальности не принято критиковать умерших, и не критикуя их открыто, мы выражаем свое уважение. Но это не значит, что мы не можем сравнивать, – сказал он. – У [Каримова] были свои методы. За время его правления у нас накопилось много проблем. Очень много. И соответственно, эти проблемы должны решаться нашим президентом Мирзиёевым. И он их сейчас решает".

За ту четверть века, что Каримов был у власти, в стране развилась система, в которой представителей политической оппозиции регулярно арестовывали и пытали. В 2005 году спецслужбы Узбекистана жестко подавили протесты на востоке страны – в городе Андижан. По разным данным, там могли быть убиты несколько сотен человек. Повсеместно практиковался и принудительный труд, в том числе и детский. Именно из-за этого сотни западных компаний перестали закупать в Узбекистане хлопок – главный продукт на экспорт.

В попытках привлечь иностранные инвестиции Узбекистан после смерти Каримова провел несколько реформ, которые Запад оценил позитивно.

За это время свыше 50 человек, которых международные организации называли политическими заключенными, были выпущены на свободу. Также было предпринято несколько публичных попыток сократить принудительный труд во время сезона сбора хлопка.

В феврале Мирзиёев распорядился создать специальное коммуникационное агентство, которым управляет Алломджонов. И кампания будто бы окупается.

За одну неделю декабря 2019-го американское издание The Economist назвало Узбекистан "страной года", так как он значительнее других стран улучшил свои показатели, а телеканал CNN включил Узбекистан в список 20 стран, обязательных к посещению в 2020 году.

Но некоторые правозащитники считают, что петь дифирамбы рано. Накануне парламентских выборов в декабре глава Узбекско-немецкого форума по правам человека Умида Ниязова написала в открытом письме, что проводимые реформы – лишь декорации в политической системе, которая до сих пор не позволяет зародиться политической оппозиции.

Несмотря на то, что пытки запрещены законом, из Узбекистана продолжают приходить сообщения об их применении в тюрьмах. Там же до сих пор содержатся политзаключенные, точное число которых пока никто не называет. В докладе Human Rights Watch говорится о тысячах заключенных, которых обвиняют в экстремизме.

"От старых привычек очень трудно избавиться. Спецслужбы по-прежнему имеют огромное влияние и власть, и не похоже, что они собираются демократизироваться, – говорит правозащитник Стив Свердлов. – Общепринятое мнение среди "класса реформистов" – необходимо брать в кавычки – что нужно смотреть вперед и относиться к [Каримову] как к "тому, кого нельзя называть". Очень много скрыто делается для подрыва его имиджа и того, что он делал. Но почти полностью отсутствует воля открыто говорит о нарушениях прав человека и том, кто за ними стоял".

Большая часть людей, работающих в администрации Мирзиёева, включая его самого, годами работали при Каримове. Те же политические партии, которые выражали ему безоговорочную поддержку, теперь поддерживают Мирзиёева.

Глава партии "Адолат" Наримон Умаров, который баллотировался в президенты в 2015 году, одновременно поддерживая кандидатуру Каримова, во время интервью РСЕ/РС отказался критиковать Каримова, но в то же время сказал, что в период его правления "было много проблем".

За три года Мирзиёев вывел из игры некоторых членов администрации Каримова, которые могли бы быть препятствием к укреплению власти, другие были реабилитированы и лишь несколько наказаны. Он отстранил от должности главы Службы национальной безопасности Рустама Иноятова и назначил лишь советником.

Учитывая, что Нацгвардия получила больше полномочий, реальным испытанием на практике, насколько новая администрация отличается от времен Каримова, станет то, как власти отреагируют на протесты.

В начале декабря в стране вспыхивали редкие протесты из-за недостатка газа и электричества. Ташкент отказался подавлять их и возложил ответственность на органы местного самоуправления. Но вместе с тем, как цены на коммунальные услуги возрастают, жители все чаще выражают свое недовольство, в особенности рабочий класс.

Жители Ташкента и Самарканда в разговоре с корреспондентом РСЕ/РС рассказали, что ностальгируют по временам Каримова — с момента его смерти в стране цены выросли, а зарплаты находятся в стагнации.

Старший научный сотрудник по России и Евразии центра Карнеги считает, что масштабные протесты или подобие террористической атаки могут стать индикатором реальных изменений в стране.

"Проблема заключается в том, что все эти реформы не прошли проверку. Для этого необходимы [обстоятельства], которые бы заставили правительство реагировать быстро. И тогда можно увидеть, будут ли власти рассчитывать на старые методы или использовать новые".